Сообщение ТАСС
В соответствии с планом научно-исследовательских и экспериментальных работ в последние дни в Советском Союзе было проведено испытание одного из видов атомного оружия. Целью испытания было изучение действия атомного взрыва. При испытании получены ценные результаты, которые помогут советским ученым и инженерам успешно решить задачи по защите от атомного нападения.
(«Правда», 17 сентября 1954 г.)
http://smotri.com/video/view/?id=v11281332abc
14 сентября 1954 года на Тоцком полигоне Южно-Уральского округа в рамках военных учений под названием «Снежок» был осуществлён ядерный взрыв. В учениях приняли участие сорок пять тысяч военнослужащих: тридцать девять тысяч солдат, сержантов и старшин и шесть тысяч офицеров.
Примененная на учениях плутониевая атомная бомба была взорвана на высоте 358 метров, мощность ее составляла от сорока до шестидесяти килотонн, то есть в несколько раз больше той, что взорвали над Хиросимой на высоте 600 метров.
Через сорок минут после ядерного взрыва все доставленные на учения артиллерийские, минометные, реактивные и авиационные системы начали обстреливать специально выделенные боевые участки. Задействовано было шестьсот танков и самоходных артиллерийских установок, пятьсот орудий и минометов, триста двадцать самолетов, шесть тысяч автомобилей. Стрельба велась только боевыми снарядами и авиабомбами.
Снарядов и бомб в тот день было выпущено больше, чем при штурме Берлина. Все это привело к плотному пылеобразованию. Войска, поделенные на «своих» и «чужих» - одни вели наступление, другие оборонялись, продвигались в сторону большой низины, эпицентра взрыва. Такая им была поставлена боевая задача. А индивидуальной защитой участников ядерных учений служило обычное солдатское обмундирование: шинель да накидка типа плащ-палатки, еще противогаз. Целью было - проверка на мужчинах последствий ядерного взрыва.
Как выяснилось позже, на различном расстоянии от эпицентра были размещены собаки, кошки, лошади, другие подопытные животные и даже насекомые. Всех их специалисты отслеживали до самой гибели. А вот люди, выполнявшие роль подопытных кроликов, индивидуальным наблюдениям и лечению практически не подвергались.
Военные строго берегли свои секреты, и все участники тех событий были обязаны дать подписку о неразглашении государственной и военной тайны сроком на двадцать пять лет. Даже самые близкие и родные люди не имели права знать всей правды о солдатах и офицерах первых в Советском Союзе войсковых учений с применением ядерного оружия.
За одиннадцать лет работы российского комитета ветеранов подразделений особого риска из сорока пяти тысяч участников Тоцких учений удалось установить пять тысяч двести человек, из них тысяча семьсот военнослужащих уже умерли. Этим людям не было положено ни своевременного обследования, ни лечения, ни специальных лекарств.
Сергей Кретов: - В ночь с 13 на 14 сентября 1954 года нас подняли по тревоге и повезли из палаточного городка в блиндажи на полигон. До этой ночи говорили, что будет только имитация - взорвут бочек 50 с бензином.
Сразу после завтрака солдаты и офицеры, одетые в так называемую хэбэ-форму, обычные шинели и сапоги, укомплектованные "верблюжьими" (двугорбыми) противогазами, разошлись по блиндажам. Не припоминаю, чтобы видел на ком-либо защитный костюм или чтобы военные формы кто-то предварительно выстирал с применением специальных защитных растворов. Я пришел к выводу, что организаторы учений таким образом хотели выяснить, сколько протянут не защищенные от радиоактивного излучения люди после этого взрыва.
Александр Долбня: - 14 сентября подъем был в пять утра, а в шесть мы были уже на позиции. Я и мой помощник сержант спустились в блиндаж, а машину отправили в укрытие. Ровно в шесть я получил сигнал: "Лед идет". Это означало, что самолет с атомной бомбой вылетел с аэродрома и взял курс на наш полигон. Установил связь со всеми радистами. При приближении к времени "Ч" посылались команды: "Буря", "Ураган" и последняя - "Молния". По последней команде солдаты должны были надеть противогазы с защитными пленками, накрыться бумажными накидками и лечь в траншеи лицом вниз. В 9.33 на высоте около 200 метров от земли была взорвана бомба. Через щели амбразуры я увидел вспышку, которую по яркости можно было сравнить с тысячами обычных сварок. Затем - звук, напоминающий грозовой разряд. Земля содрогнулась, за ворот моей гимнастерки посыпался грунт с крыши блиндажа. Блиндаж, к счастью, устоял.
Сергей Кретов: - 14 сентября я сидел прямо возле двери блиндажа, поэтому мог наблюдать, как летели два истребителя, а между ними бомбардировщик. - Небесный эскорт, сделал два круга над сопкой, и примерно в 9.20, когда самолеты пошли на третий круг, командир взвода старший лейтенант Кравцов, который был с нами в блиндаже, скомандовал: "Закрыть двери!". Мы закрылись, предварительно забрав в блиндаж весь инструмент: ломы, кирки, лопаты. Первый взрыв показался мне не слишком сильным, хотя под ногами закачалась земля. Потом это ощущение не раз возвращалось ко мне в период обострения болезней. А после второго взрыва (когда взорвалась уже атомная бомба), я услышал страшный вой. Это пошла ударная волна. И тут же лейтенант скомандовал: "Открыть двери!" Мы все вышли в траншею, и я увидел, как над сопкой, возвышавшейся в трех километрах от наших позиций, растет темно-коричневый ядерный гриб. Казалось, что где-то рядом работает мощнейший насос, поднимая в небо все, что только можно. Этот гриб, как потом нам рассказали офицеры, потянуло на Оренбург. Тем временем началась артиллерийская подготовка. Тысячи орудий палили по сопке 15 минут. Затем эту сопку еще минут пять бомбила целая армада самолетов. После этого прогремели два имитационных взрыва, и войска двинулись в "наступление". С криками "Вперед!", "Ура!", натянув противогазы, мы штурмовали сопку, над которой висел "гриб". Земля вокруг была покрыта белым налетом, как будто ее присыпали пеплом. А разноцветный осенний уральский лес сразу почернел. На обугленных стволах поваленных деревьев не было ни единой веточки! Смотровые стекла на боевых машинах, которые выезжали из подземных укрытий, стали матовыми и потрескались от ударной волны,
Сергей Кретов: - На некоторых танках не было башен, одни самолеты были повалены, у других вырвало крылья, чучела солдатиков в хэбэ форме сильно обгорели. Видели мы и привязанных для испытаний животных - некоторые погибли, а другие были еще живы. Мне запомнился обгоревший бычок с выжженными глазами, еще живой.
Александр Долбня: - Сразу после учений отряд телефонистов объезжал на "Студебеккере" полигон, снимая кабели линии связи. И вдруг на дорогу, шатаясь и сильно хромая, вышел лось, ослепленный и оглушенный взрывом. На сигналы он не реагировал. Несчастное животное привезли в лагерь. Об этом случае доложили генерал-лейтенанту Пересыпкину, а тот, в свою очередь, - Жукову. Маршал поинтересовался, не облучен ли лось. Дозиметристы сказали, что нет. "А чем меряли?" - "Лаптем!" - беспечно ответили дозиметристы. Животное пристрелили, и дней пять батальон питался лосятиной. К нам зачастили генералы из управления связи, которые были не прочь пропустить рюмку водки под дармовую и наверняка радиоактивную дичь.
Сергей Кретов: - Когда мы вернулись с учений, палаточный городок был изрядно присыпан землей, некоторые палатки свалило ударной волной. Оставшиеся мы свернули, помыли автоматы водой, почистили их, одежду просто постирали, дезактивации я не припомню, медицинского обследования - тоже. Шинели скатали и оставили следующему призыву. Надеюсь, их все же списали. (Наивный! Это ж разбазаривание государственного имущества!)
А свою хэбэ-форму я носил еще полгода. Технику - танки, орудия, которые участвовали в штурме, погрузили на поезд и повезли - в Брест. В своем полку я не видел ни одного человека с дозиметром. Может, другие полки обследовали... Александр Данилович Долбня вспоминает, что обслуживающий учения персонал (а к нему относились и радисты) тоже не проходил никакой специальной дезактивации и не обследовался врачами. Тем не менее, организаторы "ядерного прорыва" 1954 года утверждали в своих публикациях, что "в каждой дивизии и части были оборудованы пункты дезактивации с максимально необходимым запасом воды и дезактивирующих реактивов". Для измерения уровня радиации в эпицентре сразу после взрыва была подготовлена группа заключенных, осужденных на длительные сроки. Взамен им было обещано снятие судимости и освобождение из заключения. Командовал группой капитан Зарубица - югослав, который раньше учился в Союзе, а после ухудшения (в 1948 году) отношений между нашими странами принял советское гражданство.
Через четыре дня после учений 152-й стрелковый полк, где Кретов проходил срочную службу, вернулся на место постоянной дислокации в Брест. Первое время Сергей Кретов, уже сержант, никаких изменений в своем организме не замечал. А к Новому году и он, и его товарищи по казарме стали с ужасом обнаруживать по утрам, что их волосы клочьями остаются на подушках, а здоровые зубы раскалываются и выпадают. У всех появились страшные головные боли, которые потом возобновлялись в течение всей жизни.
Сергей Кретов: - Демобилизовавшись, я много лет старался не обращать внимания на болезни. Жил активной жизнью: работал, учился, занимался спортом растил детей - у меня два сына. Я перенес шесть операций, в том числе и на лице. А однажды, (в мае 1993 года) проснулся утром и обнаружил, что у меня правое ухо вдвое больше левого! Оно не болело, но как было идти на работу? Я бросился к врачу, и он выкачал их ушной раковины какую-то розовую жидкость. Но на следующее утро ухо опять выросло! На третий день было то же самое! Устав просыпаться чебурашкой, я направился к опытному хирургу. А он и спрашивает: "Вы в Чернобыле были?". - "Атомную бомбу на мне испытывали", - ответил я ему.
Александр Долбня: - Однажды, сдавая очередные нормативы по бегу, я потерял сознание прямо на беговой дорожке. Когда очнулся, другие курсанты помогли мне добраться до койки в общежитии. Я отлежался, но к врачам обращаться не стал: во-первых, боялся, что меня могут отчислить по состоянию здоровья, а во-вторых, я давал подписку о неразглашении, поэтому не мог рассказать о том, что причина болезни - облучение. Уже много лет спустя выяснилось, что у меня тогда случился микроинфаркт. Долгое время после этого я страдал бессонницей, головными и желудочными болями, меня постоянно тошнило, я терял равновесие. Последствия ядерного взрыва сказались и на детях детей Александра Даниловича. Его старшая дочь, родившаяся в июле 1955 года, в 8 лет стала плохо видеть, а у младшей, появившейся на свет через шесть лет после взрыва, увеличилась щитовидная железа, и девочку едва удалось спасти.
Александр Долбня: - Мы сидели у костра, и кто-то предложил, чтобы каждый из нас рассказал самый интересный случай из своей жизни. Когда подошла моя очередь, я начал рассказывать об испытаниях ядерной бомбы на Тоцком полигоне. Меня как прорвало - спустя столько лет в памяти всплывали мельчайшие подробности. Когда я закончил, потрясенные сотрудники несколько минут молчали. А наш директор спустя некоторое время осторожно спросил: "Александр Данилович, вы не боитесь, что после таких откровений за вами "воронок" приедет?"
Вот что пишет мой отец, Васильев Иван Фёдорович (11.08.1919 - 19.07.2010), инвалид ВОВ, "Ветеран подразделений особого риска": "В составе 168 отделения батальона связи 128 корпуса участвовал в военных учениях на Тоцком полигоне, где 14 сентября 1954 года было применено над войсками атомное оружие (бомба). После взрыва, до 30 сентября, находились в зоне радиации, демонтировали свои средства связи и сдавали её учёным-атомщикам для исследования. Получили свою порцию радиации." (У папы на протяжении всей жизни были большие проблемы с потенцией, по этой причине от него ушла его первая жена, но каким то чудом в 1961 году у него всё таки родилась я, его дочь. Но специального лечения папе не производилось.) А по папиным скупым воспоминаниям запомнила, что вокруг этого эпицентра взрыва, в качестве подопытных, были заранее, на разных расстояниях размещены животные, птицы, различные строения. Люди (военные) находились также в зоне этого взрыва (я думаю, что подальше), укрытия не были оборудованы чем специальным, как я поняла, это были обычные окопы или заграждения. Никто не был предупрежден о радиационной опасности, да тогда особо никто и не знал об этом оружии и его последствиях. Когда был произведен взрыв (на глазах этих людей), то почти сразу люди выходили на поле и видели, что произошло. Папа рассказывал, что вокруг всё было сожжено и порушено. А насчет "засекреченности" событий скажу следующее: у папы была длительная подписка о неразглашении и в году, примерно, 2007 он своему другу, такому же ветерану и "особисту", шёпотом говорил: "С меня сняли подписку, поздравь меня".
Картинка наглядно показывающая отношение к мужчинам в СССР (за исключением 0,1 % мужчин во властной элите) , поставленых по факту в положение бабогосударсвенных рабов, скота и расходного материала для нужд госуёбища. Ядерных гриб, а под грибом - "мужики" в роли подопытных мышей.
