Чтобы представлять перспективы нашего движения, что нам светит, а чего не приходится ожидать, я полагаю, была бы полезна общая картина глобальной эволюции в плане отношений и судьбы полов. Излагаю свою версию.
Сущность изменений социальной роли полов заключена в изменении сущности общества. Раньше, в первобытное, древнее и даже средневековое время, общество представляло собой этакого этнического монстра, который существовал благодаря успешному противостоянию интересам других народов, племен и народностей, который успешно размножался благодаря своему коренному народу, и сохранение культуры которого гарантировало его цельность и силу. В отношении других народов этот этнический монстр был довольно безжалостен. Побежденные народы подлежали истреблению или безжалостной эксплуатации. Условия выживания в эту эпоху требовали высокой деторождаемости в составляющих это общество семьях.
В конце средневековья, в Новое время произошли принципиальнейшие изменения общества. Вместо этнического монстра родилось общество финансово-экономическое, а в своей субстанции - монстр технический. Монстр технический решает в меру своего развития социальные проблемы технологическими средствами. Он не знает этнических границ. И не только этнических.
Этот технический монстр, глобальный по сути, начинает с промышленной революцией массовое привлечение населения к своему производству. Для технического монстра не важно кто ты, хоть ты робот, но ему лишь важно как ты работаешь на него. Сколько даешь ему, столько получаешь и настолько обеспечиваешь и свое личное самосохранение. (Разумеется, здесь идет речь о принципах в отношении статистических массивов, а не судьбы отдельных индивидов). Сначала уравниваются мужчины всех белых народов, затем остальные расы, затем женщины. Но более точно – отождествляются. Таков и дальнейший видимый стратегический путь эволюции общества. Мужчина и женщина вместе со всеми народами и расами будут отождествляться в служении пришедшему к господству в человеческом обществе техническому монстру. Расовая и половая толерантность уже интенсивно смешивают человечество. Гендерная статистика уже и сегодня начала отмечать физиологическую феминизацию мужчин и мускулинизацию женщин.
Но вы скажете, что отождествление – это смерть полового размножения и полный каюк этническому монстру. И на самом деле, мы видим разрушение семьи и снижение рождаемости до общественно-смертельного уровня. Однако, технический монстр дает новое решение этих проблем: повышение уровня жизни, снижение ранней смертности, долголетие и, наконец, принципиально новые способы деторождения, основанные на биотехнологиях. Возможно, именно биотехнологии когда-то остановят процесс вымирания и стабилизируют процесс на необходимом уровне.
Отметим еще один феномен нового общества. Секс, вместе со снижением требования к уровню рождаемости, становится избыточным и, в конце концов, общественно бессмысленным. Он служит лишь для удовольствия отдельного индивида и превращается в общественный атавизм. Но то, что не несет необходимо воспроизводственной функции обречено на элиминацию. Нужно предполагать, что в будущем сексуальная функция, вместе с окончательным отождествлением полов и переходу к биотехнологическому размножению, отомрет. Эта тенденция уже отмечается в развитых обществах.
Сегодня мы имеем в обществах победившего технического монстра этническое вымирание коренного населения. Однако, государству, которое и само-то выражает интересы этого монстра технического, уже не так важны интересы монстра умирающего этнического. Для пополнения населения оно просто начинает опираться на внешнюю иммиграцию других народов, влекомых экономическими достижениями технического монстра. В результате тот становится огнем-пожирателем народов-бабочек. После белых народов, туда же отправятся китайская, латинская, индийская, арабская, африканская масса этносов. Пока, наконец, развитие биотехнологий и обострившийся инстинкт глобального вымирания не позволят остановиться суициду человечества.
В итоге, вернуться к патриархальному обществу нам не светит. Мы можем спасать семью пока более или менее успешно, но это могут быть лишь временные успехи. В дальнейшем это, возможно, будет еще и подпитываться более консервативными этническими установками замещающего нас инородного населения. Однако, это все торможение ускоряющегося движения, а не поворот назад. Равенство, граничащее с тождеством, - вот принцип установления отношений полов в будущем.
Теперь рассмотрим явление второго порядка – неравенство полов. Было ли оно в этнических обществах? Мое мнение, что вообще о каком либо неравенстве можно говорить, лишь когда возникает борьба за равенство. Если нет этой борьбы, значит нет осознания неравенства, а если нет осознания говорить о сем проблематично. Судить же с позиций сегодняшнего времени, значит искажать историю. Могут возразить - а если осознание есть, а возможности борьбы нет? Да, такое возможно, но как единичное. Существующее же такое в массе всегда будет пестрить примерами борьбы. Например, восстания крепостных говорят о наличии классового неравенства.
Поэтому никакого гендерного неравенства в консервативном обществе я бы не отметил. Каждый пол занимает в нем соответствующее его возможностям социальное место и не претендует на иное. Ситуация начала меняться примерно с XIX века. Технический монстр для определенных слоев населения повысил качество жизни и понизил необходимую планку деторождаемости, дав возможность женщине заняться служению техническому монстру. Он открыл возможности для ее трудового участия в социальной жизни. То же, кстати, касалось и людей других рас. Начался период расовой и гендерной эмансипации. В это время неравенство женского и цветного населения по отношению к белому мужчине реально имело место в силу исторической инерции общества. Но затем оно постепенно элиминируется. А далее можно отметить и инерцию эмансипации, которая создала даже некоторое преимущество, например, для черного населения США. Но объяснить все гендерные преимущества созданные для женщины инерцией эмансипации невозможно.
Практически все авторы относят достигнутые успехи гендерного преимущества, олицетворяемые с феминизмом, к государственной политике. Поскольку мужское движение за правовое равенство мужчин является реакцией именно на эту политику государства, нам нужно понять ее степень необходимости для самосохранения института государства.
Насколько были исторически ценны мужчины и женщины государственному монстру? Вверху государства всегда стоит аппарат власти, в котором согласно своей биологической сути всегда важнейшую роль могут играть именно мужчины. Это имеет место и сегодня. Поэтому вопли феминизма о мускулинности общества небезпочвенны. Но они касаются максимум 10% его верхов. А что внизу?
В прежние времена государство опиралось на чисто властные рычаги управления. В низах же общество состояло из больших семей, которые по внутренней структуре соответствовали биологической иерархии и возглавлялись мужчинами, подчинявшимися государству. Тем самым это были социально устойчивые общества. В новом обществе технический монстр обусловил демократическое равенство всех перед законом, что создало нестабильность в управлении обществом. Для ее компенсации государство технического монстра нашло рычаг в виде феминизации отношений для рядовых ее членов. Социально активная мужская часть была опущена перед пассивной по своей природной сути, женской легкоуправляемой составляющей.
Можно ли ожидать изменения отношения государством к андроциду? Какие могут быть основания для этого? Это тема для большой дискуссии. Выскажу лишь собственные предположения. Отрицательные последствия андроцида для государства следующие:
1. Демографическое вымирание. Для его компенсации, как я уже говорил, государство может рассчитывать на внешнюю иммиграцию.
2. Десоциализация граждан общества. Увеличение детей вне брака, в неполных семьях, в малодетных семьях ведет к росту неполноценных в социальном плане граждан. Отсюда рост криминала, суицида и т.п. Собственные интересы государства это не особенно затрагивает.
3. Снижение эффективности мужского труда. Это серьезная причина беспокойства для государства, но вряд ли пока может быть им осознана. И скорее государство смирится с ним, нежели предпримет меры по коренному переустройству общества. Оно может также создать приемлемые условия лишь для части мужчин, которые поддержат государственную политику.
4. Снижение патриотической функции. Для генералов мирного времени, как когда то помещикам, важно лишь призвать количество подневольных, а как они стали бы воевать не актуально. Если придется, компенсируют количеством боевых потерь.
5. Сопротивление мужского электората. Пока предпосылок к этому не видно.
6. Сопротивление женского электората. Многие женщины действительно все более осознают пагубность феминизма, но когда дело коснется ограничения их прав рассчитывать на их борьбу за права мужчин сомнительно.
Итак, я не вижу оснований для изменения ситуации с государственным андроцидом в ближайшее время. Пусть товарищи меня поправят, если я не прав. В дальней же перспективе этот андроцид неминуемо исчезнет вместе с уравниванием-отождествлением полов, асексуализацией индивидов, началом биотехнического производства человека, упадком государственного устройства и повышением требований к интеллектуальному уровню всех членов общества.
Это не исключает частных успехов в эмансипации мужчин под действием определенных субъектов общества. В том числе развившегося Мужского движения. По моим ощущениям феминизм сегодня испытывает идеологический кризис. Его догмы уже встречают отпор со стороны представителей обоих полов. В то же время феминизм уже захватил правовые рычаги власти. Во что выльется назревающий конфликт покажет время.
