Педофил в общественном сознании - это однозначно мужчина. Мерзкий самец, посягнувший на человеческого детёныша. За подобное половое преступление, как акт педофилии, то есть растление/соблазнение/насилие над несовершеннолетним ребёнком любого возраста, должно следовать суровое наказание по всей строгости Закона. Это де юре. А де факто - уничтожать надо этих тварей на месте преступления, а ещё лучше до того, как произойдёт непоправимое. ИМХО, естественно. Но с моим мнением согласятся многие.
Всё правильно! Кроме одного. Совсем необязательно, что педофил - только мужчина. Практически совершенно неизвестны громкие половые преступления, совершённые женщинами. Вы думаете, их нет? Ошибаетесь! Имеются даже женщины-маньяки. Только о них никто ничего не знает, а те, кто профессионально или, точнее, непосредственно с ними сталкивается - почему-то предпочитают молчать. Веками у общества складывался стереотип, что насилие направлено исключительно против женщины. Только в последние десятилетия в мировых законодательствах термин изнасилования стал бесполым, а в формулировках появились слова о насилии против личности, а не против представительницы «слабого» пола. Заметьте, что феминистки отнюдь не борются за право быть на одной скамье подсудимых с мужчинами, в плане половых преступлений. Об этом принято молчать. Помню, в первые годы Перестройки робко промелькнули газетные статьи о группе девочек-спортсменок (по-моему, дзюдоистки), изнасиловавших не одного парня, подловленного ими после дискотеки. Большинство посмеивалось, смакуя подробности, где гениталии жертвы запирались висячим замком, шнуром передавливалось основание члена и тому подобное. Женщины-читательницы брезгливо поджимали губы - что за мужчина дал себя изнасиловать! Фи! Мужчины же самодовольно поигрывали бицепсами-трицепсами - попробуй нас завали...
Чуть позже, когда «тюремная романтика» стала чуть ли не символом постперестроечной эпохи, появились кинофильмы и рассказы о лесбиянках-насильницах в зонах, с которыми круто расправлялись главные героини. Общество признало, что женщина в закрытом пространстве бывает агрессивнее и опаснее мужчины, попавшего в такие же условия. Но снова сыграл стереотип, что, дескать, мужчина испокон веков попадает то в армию, то в тюрьму - у «сильного» пола генетическая предрасположенность к замкнутым коллективам, а вот с женщинами всё настолько сложнее и запутанней, что даже некому и незачем разбираться в этих «редких» явлениях.
---
Расскажу маленькую историю, которая произошла в моей практике. Было это в 94-м году. Это был последний год существования в Киеве «Специализированного КВД закрытого типа для женщин». Сколько копий поломали демократы в борьбе за право вокзальных шлюх не лечиться и распространять сифилис (ну и весь остальной «букет» Венеры), эпидемия которого буквально свирепствовала на территории СНГ! Кож-вен «каземат» закрыли, добившись полной свободы для тысяч (!) больных асоциальных женщин.
Условия там были почти тюремные. Как в психушках, всё закрывалось на ручку-ключ, были решётки на окнах и милицейский пост при въезде во двор. Только он пустовал с 91-го года, когда у «незалэжной» милиции реально не нашлось ни одного постового на «точку». Здание не ремонтировалось, Бог знает, сколько лет. Половина окон было бито-клеено лейкопластырем и полиэтиленовыми заплатками. Короче, полный мрак! И вот туда с вокзала свозились бомжихи, привозили лечиться из СИЗО, милиция имела право привезти и поместить любую задержанную женщину на трое суток на предмет обследования на венерическую патологию. Поверьте, случайных несчастных там не было. Контингент воистину специализированный. Кстати, когда лавочку прикрыли, я сам, уже в ЦКБ, «вёл» с десяток подследственных, которым не нашлось места в больничном изоляторе СИЗО. И женщины среди них были. И милиционер круглосуточно присутствовал в палате. Когда постовому приходилось отлучиться по нужде, «поднадзорный» пристёгивался наручниками к кровати на глазах у остальных десяти-двенадцати сопалатников. А было и такое, когда отсылали мента за пивом. И мой заведующий хватался за голову - не выписать же урку за нарушение больничного режима, а заодно уже «амнистировалась» вся палата, которую щедро поили...
Отвлёкся от «спецухи». Так вот, как-то ночью «девочкам» стало скучно. Дежурного доктора не было. Только двадцатилетняя медсестричка да санитарочка пенсионного возраста. «Девочки» выбили дверь в ординаторскую, где спала медсестра, затянули в процедурную, и на «вертолёте», то есть на гинекологическом кресле пустили девчонку «на хор»...
Если бы не санитарка, каким-то чудом вырвавшаяся из здания, эта вакханалия продолжалась бы всю ночь. А дело замяли. Жаловаться было некому - девчонка угодила в психушку. Горздрав скромно промолчал. Милиция не побеспокоила прокуратуру. Демократы чуть ли не обвинили медсестричку в соблазнении «обиженных». Заодно прикрыли «контору», где так ущемляли права Женщин...
---
А теперь перехожу непосредственно к тому, с чего начал. Женщина-педофил. Такое ли уж это редкое явление? Не хочу рассуждать о соблазнении несовершеннолетних, достигших половой зрелости, но не достигших юридического совершеннолетия. Я их не осуждаю. Одной даже безмерно благодарен, которая, в свои двадцать, открыла двери в большой секс мне, четырнадцатилетнему. Я хочу рассказать три реальных примера из совсем иной возрастной категории. Именно эти примеры являются, на мой взгляд, демонстрацией самой настоящей педофилии со стороны женщины к ребёнку.
Пример первый. На консультацию к одному маститому дерматовенерологу приходит женщина 28 лет, гражданка одной из бывших Советских республик. Приводит дочку. Дочке 10 лет. У дочки вторичный серопозитивный сифилис (для неспециалистов объясняю - заражение произошло от года до двух, до момента этой консультации). Девочку частным образом лечили в России (тоже не их Родина). Лечили, надо признать, грамотно. Но, увы, безрезультатно. Странное рецидивирующее течение. Так называемый возвратный сифилис. Мой коллега, высочайший профессионал, просмотрев неформальную историю болезни, результаты лабораторных исследований, схемы лечения, заподозрил ВИЧ-инфицирование, пригласил меня, а я притянул ещё и инфекционистов-спидологов. Результат узкоспециального исследования всё равно потряс всех. Оказалась, девочка инфицирована ВИЧ. Особенностью всего консультирования и обследования было то, что ни я, ни мои инфекционисты не видели саму пациентку. Мать категорически отказалась «светиться». Коллега брал кровь, передавал нам результаты всех своих обследований, советовался по схемам лечения и тому подобное. Напоследок проверили мать. Здорова! Ситуация была довольно странная и нестандартная. Если бы не особенности течения её сифилиса, то можно было бы предполагать о донорском или инъекционном пути передачи ВИЧ. А так напрашивался ошеломляющий вывод о половом пути заражения. Но ребёнка смотрел «наш» детский гинеколог. Я потом ещё раз переспрашивал, девочка была девственницей. Никаких признаков вагинально-анальных половых контактов у неё не было.
У нас не принято что-либо выяснять о частной клиентуре, но в такой ситуации я всё-таки позволил себе полюбопытствовать. И коллега признался, что мать, язык не поворачивается назвать её матерью, занималась сутенёрством. И продаваемое тело - было телом её родной дочери. Именно поэтому она не лечила ребёнка у себя на Родине, а ездила по СНГ, где не боялась ответственности за своё преступление. Как рассказал коллега, эта женщина особо не переживала за жизнь своего ребёнка, но явно переживала за опасность для своего источника дохода, задавая вопросы, как предохраняться клиент...кам (!). Да! Клиентами были лесбиянки-педофилки. Не знаю, как назвать по-другому. Подробностей я, естественно, не знаю. Меня неприятно поразила нечистоплотность коллеги, взявшегося за такой случай. Хотя, я понимаю, что сделать он ничего не мог (точнее мог только отказаться, но это его дело, как поступать). Никто не стал бы заниматься раскруткой подобного преступления, совершённого на территории чужого государства гражданами чужой страны...
Пример № 2. Подруга моей кумы имеет дочку. Тогда дочке было года четыре. Обычный вечер. Мама собирается уложить девочку спать, ведёт помыть в ванную. Моет. Когда дело дошло до подмывания, мама обратила внимание, что девочка нестандартно реагирует - закатывает глаза, активно подставляется под материнскую руку. Если бы девочка промолчала, то, скорее всего, никто бы ничего и не узнал. Но когда мать убрала руку, девочка капризно потребовала: «Ещё!», а на молчаливое недоумение матери обиженно заявила, что: «Тётя Маня (имя произвольное) не останавливается!»... Тётя Маня - двадцатипятилетняя воспитательница в детском садике. Знаю, что никто не обращался в милицию. Отец девочки решил проблему в духе 90-х - конкретно и навсегда...
Пример № 3. Теперь расскажу о своём детском садике. Смутно помню те времена, но эту особенность моего воспитания не забывал никогда.
Моя воспитательница была тридцатилетней женщиной. Точнее, что-то в этом роде. По крайней мере, её дочке, приходившей после школы к нам в садик, было не более семи-восьми лет. Самым страшным наказанием в нашей группе - было следующее: провинившийся мальчик (девочек так не наказывали) на весь тихий час абсолютно голым ставился на широченный подоконник, лицом на улицу. Детский садик располагался на первом этаже дома, стоящего вторым от угла с центральной улицей города. Руки надо было держать за спиной. Провинившемуся приходилось стоять все два часа дневного сна...
Более мягкое наказание для хулигана - это спать с воспитательницей. Даже дети понимали, что таким образом предотвращалась возможность сорвать тихий час всей группе. Только вот спать надо было голеньким. И никто (!) никогда (!) не рассказал родителям, что был наказан таким образом. Воспитательница мастерски научила скрытничать и обманывать, обещая, что не расскажет маме о наказании, если будешь, типа, хорошо себя вести после сна. Кстати, в постельку к воспитательнице попадали и девочки...
Что могу сказать. Подробностей особо не помню, но чётко вспоминаю, что меня страшило и влекло это «наказание». У воспитательницы были очень нежные руки. Всегда чуть влажные. Она гладила по спинке, а потом подкладывала одну ладонь вниз живота, продолжая убаюкивать другой рукой...
Я совершенно не понимал, что происходило, но был уверен, что родителям нельзя это рассказывать. Может, я боялся дополнительного наказания за плохое поведение, а может, понимал, что в кроватке с «тётей» совершаются нестандартные действия.
Вот такие три примера. Мне кажется, что об этом надо говорить. У многих из нас растут дети. Все мы, родители, переживаем за них. Но часто на некоторые проблемы мы по привычке ли, по стандарту какому-то, просто закрываем глаза, надеясь на авось. А так нельзя!
Почему я всё это написал. Да месяц назад мне позвонил друг. Болтаем о детях. Его сын тоже в первом классе, как и мой. Он со смехом говорит: «У нас училка - продвинутая. Щёлкает пацанов по ширинкам, говорит, что не пройдёт и пары лет, когда их «писюны» познакомятся с настоящей жизнью...» Я ответил ему, что надо бы постучать этой учительнице по голове. Он говорит: «Да брось - фигня». А фигня ли?
как девочка...
